Табор уходит в веру (Ч.2)

В таборе загадочные изменения в юной душе цыгана Эдика понимать отказались наотрез. Когда стало известно, что он уже заделался алтарником, это было воспринято примерно так же, как если бы он поступил в школу милиции. Дальнейшие события сам отец Элизбар полушутя-полусерьезно называет «гонениями».
 
«Единственная вера цыган - это суеверие»

О.Элисбар с семьей- «Ты чего нас позоришь?!» - это были самые добрые слова из тех, которые мне приходилось слышать, - вспоминает дьякон. - В приступах гнева мать обещала перевешать всех священников. Отчим ее подзуживал. Братья-сестры молчали, потому что побаивались: я все-таки старший.

- Я, наверное, чего-то не понимаю. Русские цыгане - они ведь вроде христиане. По крайней мере, на своих могилах кресты ставят.

- Ох, сложный это вопрос, очень сложный, - вздыхает бывший Эдик. - Как правило, ромалы называют себя приверженцами той религии, которая вокруг них. Но на самом деле вера у нас всегда одна, и как ее назвать, я даже не знаю. Цыгане - это самые большие суеверы на планете. Они верят во все и ни во что не верят. Они очень боятся всего, чего не понимают. Они готовы соблюдать какие угодно обряды, но не ради любви, а из чувства страха. Любая религия для них сразу же становится язычеством. Они не понимают, что такое молиться. Молитва для них то же самое, что колдовство.

С тех пор как Эдик стал много времени проводить в церкви, всякую семейную неудачу в таборе стали приписывать ему. Кто-нибудь заболел или умер, кого-нибудь посадили в тюрьму или подсадили на иглу, кто-нибудь разбил машину или проигрался в карты - на все теперь было один ответ: «Это ты наколдовал». Дома Эдику запретили молиться, но хитрый цыган придумал, как обмануть родню.

- У нас в доме нет водопровода, зато на чердаке есть большой бак для воды. Каждый день его надо с помощью насоса наполнять, чтобы вода по трубам попадала в санузел. Я вызвался быть бессменным водопроводчиком. Повесил на чердаке иконы и, пока насос работал, молился. Это продолжалось несколько лет, но однажды меня засекли соседи и пришли в гости ругаться. Они были уверены, что мое «колдовство» - дело общественной важности, поскольку наносит ущерб не только нашей семье, но и всему табору.

Эдику устроили товарищеский суд и отправили в ссылку к бабушке. Но очень скоро страшно об этом пожалели.

Дело в том, что бабка Иванова всю жизнь была авторитетнейшей гадалкой. К ней приезжали клиенты не только из Твери, но и из Москвы, и фамилии попадались такие, что даже страшно их здесь произносить. И что вы думаете? Как только Эдик начал воцерковляться, баба Рая стала терять силу. Одна осечка, другая, пятая, десятая - в конце концов вся клиентура разбежалась, а внука-кол­дуна родственники чуть не убили, и их в чем-то можно понять: доходы от гаданий составляли изрядную долю семейного бюджета.

- Видать, дар-то у бабки твоей был не оттуда, - качает головой отец Андрей.

- Да вроде она всегда Бога в помощники призывала, - пожимает плечами отец Элизбар.

- А как это будет по-цыгански?

- Если к нему обращаться, то «дэвла». А просто «Господь» будет «дэвел».

- Эдик, - почесал в затылке отец Андрей, - кажется, пора тебе английский учить.

 

«Наркоманов я отгонял от ворот дубиной»

О.Андрей ЛазаревПоследней каплей для соплеменников стало то, что Эдик по благословению отца Андрея попер против основного бизнеса черниговских - наркоторговли.

- Когда батюшка меня на что-то благословляет, я никого не боюсь - ни своих, ни чужих, - говорит дьякон, и глаза у него искрят. - Поэтому в какой-то момент я совсем страх потерял. У меня появилась дубина, которой я просто отгонял наркоманов от наших ворот. Родственники набрасывались на меня с кулаками, но я обманывал их, говоря, что, по моим данным, сегодня должен нагрянуть тверской ОМОН, поэтому лучше не торговать. Они думали, что я колдун, поэтому верили, но недолго.

В конце концов Эдик довел свою семью до крайней нищеты. Отчиму пришлось устраиваться на стройку, матери - заводить свиней, а вместо торговли героином семья занялась скупкой металла. Любви к старшему сыну от этого в семье не прибавилось. Дошло до того, что домой Эдик стал приходить только ночевать. Молился теперь где придется.

- Я однажды заметил, что, когда храм закрывается, он идет в соседний парк и часами там стоит на коленях, причем дело было зимой, - вспоминает отец Андрей. - Я ему тогда говорю: «Ты чего мерзнешь? Приходи ко мне домой, я тебе выделю комнатку, будешь там молиться». Он стал много времени проводить у нас. Мы тогда как раз устраивали в школах просмотры документального фильма о вреде наркотиков, и Эдик с радостью подключился к этому делу. Рассказывал старшеклассникам историю своей жизни, объяснял, какой это ад, зазывал в нашу спортивную школу, занимался там вместе с ними карате и греко-римской борьбой. А в прошлом году на Пасху даже принял участие в крестном ходе по территории цыганского поселка.

- Наши, когда увидели, что на табор движется толпа с хоругвями, милицией и даже пожарной машиной, решили, что их идут бить, - улыбается отец Элизбар. - Самые крутые цыгане тут же попрыгали в машины и уехали, те, что попроще, попрятались в домах, а на улицу выгнали женщин и детей для прикрытия. Но когда поняли, что мы пришли с миром, дико обрадовались, высыпали на улицу и даже аплодировали, когда отец Андрей возглашал: «Христос воскресе!» Только на меня косо смотрели, но это ничего.

Между тем карьера Эдика Иванова резко пошла вверх. Его заметил владыка. К тому времени будущий отец Элизбар уже получил должность старосты храма в честь Иерусалимской иконы Божьей Матери в Белом Городке, в пятна­дцати километрах от Кимр. Двадцатипятилетний цыган твердо решил посвятить себя церкви и лишь колебался, примкнуть ли к черному духовенству или к белому.

Архиепископ Виктор лично приехал в Кимры, чтобы позвать непростого неофита к себе в иподьяконы. Если бы Эдик согласился, то стал бы служить вместе с владыкой и занял бы в епархии весьма заметное положение. Совсем измучившись вопросом выбора, он испросил совета у своего духовного наставника. Отец Андрей с присущим всем рокерам наплевательским отношением к чинам и званиям пошел поперек владыки и ответил, что, по его мнению, в России должны умножаться православные семьи, и вообще - давно пора тебе, Эдик, жениться и принимать священнический сан, а соседка с первого этажа очень даже ничего.

 

«Ромалы, мы еще свой храм строить будем!»

- Сначала мне подруги говорили так: «Да, он хороший парень, но он же цыган!» - вспоминает матушка Людмила, жена отца Элизбара, вынимая из кроватки дочь Александру. - Потом стали говорить: «Да, он хороший парень, но он же священник!»

Сам Эдуард так был увлечен своими отношениями с Богом, что даже не замечал, как хитрая бабушка Людмилы, Антонина Михайловна, встречая его на улице, каждый раз жалуется, что уже совсем стара стала, и как бы ей дожить до свадьбы внучки, и чтобы зятька хорошего Бог послал. А уж сам-то зятек ни капельки не пожалеет: девушка тихая, скромная, умная и хозяйственная, отец инженер, мать воспитательница, а талия - пятьдесят девять сантиметров.

Цыган-небожитель не придавал этим разговорам никакого значения. Зато их смысл быстро просекла еще одна матушка Людмила - супруга отца Андрея.

- Она-то нас и свела, - рассказывает матушка Людмила вторая. - Первый раз наше свидание прошло неудачно: мы друг друга не поняли и пришли в разное время в разные места. Но пока это единственный случай, когда у нас возникло какое-то непонимание.

Зятьком Антонины Михайловны Эдик стал через полгода после первого свидания с ее внучкой. Цыганская родня сначала приняла это в штыки - несмотря на все размолвки у них, оказывается, уже была припасена для сына невеста. Тоже очень хорошая барышня: с тех пор уже четыре раза успела побывать замужем.

- У нас это просто делается, - улыбается дьякон Иванов. - Цыгане ведь загсов не признают и даже в церкви венчаются очень редко. Вошел в дом - вот ты и жених. Вышел за порог - вот ты и разведенный.

На венчании из всего табора были только две сестры - родная и двоюродная. Милые девушки, обе уже сидят в тюрьме. Но вскоре родня сменила гнев на милость, тем более что избранница Элизбара, несмотря на русскую кровь, внешне оказалась очень похожа на цыганку. В гости к сыну, правда, соплеменники пока не суются, но когда он сам с Людмилой их навещает, накрывают стол и всячески демонстрируют радушие.

- Не любят только, когда я в подряснике появляюсь, - говорит дьякон. - Они этого страшно боятся. Для цыган священник - это еще и человек, который имеет дело с мертвецами. А у нас люди очень боятся мертвых, и прикосновение к неживому телу считают осквернением. В этом есть что-то ветхозаветное. Но я им говорю: «Ничего, привыкайте. Думаете, я последний священник-цыган? Как бы не так! Мы еще свою церковь строить будем». Недавно, кстати, моя мать покрестилась. Тайком, как и я когда-то. А вон, видите, рабочие дорогу делают? Вон тот, который на левой обочине, - это мой двоюродный дядя. Он недавно привел ко мне своих детей крестить, а сам бросил торговать героином и теперь асфальт укладывает.

На элизбаровой «семерке», перекатываясь с колдобины на колдобину, мы едем к месту приписки дьякона, в церковь поселка Белый Городок. По дороге хотели заскочить в табор, но выяснилось, что там сейчас не до нас: гвардейцы Госнаркоконтроля, переодевшись газовщиками, провели результативную операцию. Элизбар со своими уже созвонился и лишний раз убедился, что те завязали с наркотой всерьез и надолго: у правоохранительных органов претензий к ним не оказалось.

 

«Лучшим другом Элизбара был Бензин»

Все, кто первый раз встречается с отцом Элизбаром, уверены, что это цыганское имя: спасибо Лойко Зобару, герою фильма «Табор уходит в небо», которого духовное чадо отца Андрея страшно не любит. На самом деле Элизбар - это грузинский святой, живший в семнадцатом веке и принявший мученическую смерть от персидского шаха Аббаса II. Просто по святцам в день, когда Эдика Иванова рукоположили в дьяконы, это был единственный святой, имя которого начиналось на букву «Э».

- Их было трое, - рассказывает житие святого Элизбара дьякон Иванов. - Шалва, Элизбар и Бензин...

- Бензин?! Быть не может!

- Я сам удивился, но это так, - разводит руками отец Элизбар. - Все трое были князьями и прославились тем, что освободили от персов Кахетию. Но потом грузинский царь Вахтанг V принял ислам и выдал их шаху - прямо как Караджича. Там Элизбара и Шалву пытались обратить в ислам, но безуспешно. Тогда их долго пытали, а затем обезглавили. Бензина же в знак позора одели в женское платье и возили по городу на осле. Когда же и после этого он не отрекся от веры, его предали мучительной смерти: тело разделили по суставам, а голову отрубили. Вот это вера была у людей! - вздыхает Иванов.

Добравшись до Белого Городка, я первым делом взял в руки «Четьи-Минеи». Бензин, слава Богу, оказался Бидзином, но это простительно: историю своего святого новоиспеченный дьякон воспринимал со слуха.

- Какие планы на будущее? - задаю бывшему Эдику вопрос с подвохом. - Небось, всю жизнь в дьяконах ходить не собираешься?

- Очень даже собираюсь, - мы еще только подходим к воротам храма, но мой собеседник уже переходит на шепот. - Понимаешь, иерей во время литургии символизирует Христа, а дьякон - всего лишь ангела. Мне кажется, являть собой образ Спасителя я не достоин ни сейчас, ни впредь. Да и задача у дьякона другая. Священник наделяет службу смыслом, а дьякон - красотой. Это как танец, понимаешь? Я ведь хотел танцевать - вот я и танцую.

Храм Иерусалимской иконы Божьей Матери стоит в красивейшем месте - на стрелке, где сливаются реки Хотча и Волга. С трех сторон вода, и когда находишься внутри, кажется, что ты на корабле, а настоятель храма отец Александр и дьякон Элизбар - это капитан и штурман, ну, а отец Андрей, который в это же время служит в Кимрах, - лоцман, который подает своему духовному чаду точные сигналы, чтобы тот не сбился с курса.

- Во всей этой истории нет ничего удивительного, - считает отец Александр. - Я в детстве жил рядом с цыганами и хорошо их знаю. У этого народа много пороков, но есть одно очень важное достоинство - открытость, искренность, простодушие. Они чистосердечны и во зле, и в добре - смотря в какое русло это качество направить. В Евангелии сказано: «Если не обратитесь и не будете как дети, не внидете в Царство Небесное». Цыгане - это как раз те самые евангельские дети. Пока что это дети-беспри­зорники, но я не удивлюсь, если лет через пятьдесят они покажут нам пример благочестия. История христианства таких примеров знает немало.

Отец Элизбар карабкается на колокольню. Литургия закончилась, время звонить - он это дело любит. Здесь, наверху, кажется, что мы на высокой мачте, даже есть ощущение, что башня качается на волнах. Если вы в ясную погоду подлетаете к Шереметьево на самолете, то нас очень хорошо видно: видите, вон там, впереди, канал имени Москвы? А прямо под вами - яркий блик от золотого купола, прямо на крутом берегу. Хорошо видно? Нет? Ну, ладно, летите дальше.

 

Фото Сергея Каптилкина («Русский Репортёр)»

Следите за обновлениями сайта в нашем Telegram-канале