Экзамены: беременным противопоказано

Билеты и шпаргалки

— То, что вы сами были студентом, помогает вам раскрывать какие-то наши хитрости?

— О, конечно, конечно! Безусловно! Я шпаргалками не пользовался. Хотя, по правде сказать, два раза на экзамене использовал «шпоры», но это были специфические случаи. Первый случай — это введение в германистику. Это такой сложный предмет, лингвистическая дисциплина, которая требует знания множества конкретных фактов истории языка. Какие были парадигмы в готском языке, какие звуки, потом надо знать, как санскрит там воздействовал. Конечно, как готский перешел в немецкий, диалекты верхненемецкого, нижненемецкого. Ужас, в общем. Был готов объективно на «четыре», и шел получать эту свою «четвёрку», и вдруг, зайдя на экзамен, обнаружил, что все столы забиты учебниками — их было так много, что нельзя было руку воткнуть. Это оставила немецкая группа, а я был в английской. Я все написал самостоятельно, а потом смотрю, все пользуются. И преподаватель на это не обращает внимания. Может быть, сознательно. Я иногда на экзамене разрешаю пользоваться всем, чем возможно, но только на втором высшем образовании. Спросите у этих счастливчиков, они вам подтвердят. И вот тогда я подсмотрел и написал какие-то факты. Уже не помню, что я получил. Вот это один раз.

Второй раз был по педагогике. Я сдавал педагогику досрочно, потому что ехал в стройотряд. И там был преподаватель такой Евгений Петрович Малиночка — ох, милый, розовые щечки чудесные, читал нам лекции, а я на лекции не ходил, потому что у меня было свободное посещение, я был общественный деятель, председатель комсомольской организации, организовывал стройотряд. Я не ходил, но этот предмет меня в какой-то степени интересовал, и я читал Песталоцци, читал Ушинского, читал Сухомлинского и прочих-прочих. И вот на экзамене первые два вопроса я знал прекрасно, а вот третий вопрос, как сейчас помню, «Формы работы с пионерами в школе». Ну я думаю: «Что я, не придумаю какие-то там формы работы?» И запросто изложил что-то из Песталоцци, заливался соловьем. Ну, преподаватель меня остановил и говорит: «Вы ответили на первые два вопроса отлично, а на третий вопрос вы должны повторить те восемь форм работы, которые я называл на лекции». И тут я оказался в луже. Я говорю, что их не помню, не знаю, ставьте мне «четыре» и разойдёмся. Ну, я, может, не так нахально сказал. Это студенты факультета журналистики нахальные, а мы были скромные. А он говорит: «Нет, вы отвечали очень хорошо, у вас много "пятерок", "четвёрки" редки, приходите на пересдачу».

И я пошёл на пересдачу. Но я-то человек любознательный. Да, я пришел уже к другому преподавателю, к заведующему кафедрой, его звали Валерий Иванович, и он столы расставлял так, что туда шпаргалку было положить невозможно. Они так веером стояли по аудитории. Я сдавал с французской группой, такие девочки, скромные. Я у них спросил на всякий случай восемь форм работы с пионерами и записал. А листок положил в карман. И вот мне попадается тот самый билет, который я отвечал и, значит, те самые формы работы, на которые у меня в кармане бумажка. Вот эти два случая.

— Неужели с друзьми никогда шпаргалок не готовили?

— У меня были приятели, которые шпаргалили вполне профессиональным образом. Целая компания, они жили в общежитии. У них была своя терминология: например, «медведи» — это когда карманы пришивались на пиджак. Парень ходил с карманами и расшвыривал девочкам эти шпаргалки. Вот они это делали профессионально, умело, писали вчетвером, каждому доставалась четверть вопросов, и они свои вопросы уже знали. И я это увидел и понял, как можно шпаргалить и как преподавателю можно списывающих ловить.

— То есть за студентами присматриваете?

— Мне неудобно, неловко и стыдно наблюдать, откуда девочки тянут шпаргалки. Это, конечно, неинтересно. Или ставят сумку рядом с собой, из сумки явно торчит куча распечатанных ответов. Совершенно смешно, ничего профессионального. Тут есть несколько простых приемов. Как говорится, против лома нет приёма. Я знаю один, самый простой и железный, как лом, приём. Я вижу, что студент шпаргалит, он себе готовится, я его не трогаю, а когда он садится отвечать, сразу задаю ему другие вопросы и не слушаю того, к чему он готовился. Хороший приём?

— Нет!

— Прекр-р-р-расный! Если студент со мной играет в «кошки-мышки», я с ним сыграю в другую игру. 

— Вы же у него просто шок можете вызвать!

— Да. Когда шок бывает, мне это еще больше нравится. Это на шок и рассчитано. Некоторые сразу отказываются, некоторые отвечают, ведь бывает, человек знает предмет, а шпаргалку тянет.

— Бывает, что студент не может ничего сказать от волнения, а не от незнания.

— Знаю разные приёмы, как снять напряжение. Иногда пошутить, иногда поговорить мягко. Как-то настроить отвечающего на мирный, спокойный лад. Если он впадает в ступор — есть такие нервные особы, особенно девицы — я бы посоветовал учиться сдавать экзамен.

А если это любовь

— Часто вам на экзамене признавались студентки в любви?

— На экзамене — нет!

— Но как же? А у нас столько историй про это ходит! Например, если неудовлетворительно отвечающая студентка во время сдачи с вами кокетничает, вы ее спрашиваете, что она делает сегодня вечером, а когда обрадованная девушка выдыхает,что совершенно свободна, да еще и глазками стреляет, то вы выдаете: «Сегодняшний вечер вы проведете с "Папашей Горио". Вы будете его читать». На колени перед вами падали...

— Нет, на колени ко мне никто падал. Ой-ой, враньё все это.

— Но как должны вести себя преподаватели в таких случаях?

— Ну... (Впервые задумывается.) Выработать какую-то определенную методику, на самом деле, это не так сложно. Хотя был у меня один раз, когда я поставил студентке автоматом «отлично». Она явно меня преследовала, там, письма писала чуть ли не на каждой лекции. Но она делала это несколько картинно, мне казалось, напоказ. Но когда я поставил ей «автомат» (она действительно великолепно занималась, её не надо было спрашивать), она так расстроилась и сказала, что этого от меня никак не ожидала. Ей хотелось сдавать экзамен, а я говорю, не нужно.

А если это беременность

— На старших курсах, где вы ведёте зарубежную литературу, слава Богу, каждый год одна-две беременные сессию сдают. Вот придут они к вам на экзамен...

— У беременных на определенном сроке, в последние месяцы вынашивания, не работает голова. Всё забирает плод. Поэтому лучше сдать до последних месяцев, а если женщина идет на седьмом-девятом месяцах, она рискует, конечно. Но беременность — прекрасное дело! Надо рожать детей. Ребенок твой, которого ты родишь, это намного важней, чем все эти экзамены, все эти сессии вместе взятые. Зачем эта сессия? Надо уйти в академический отпуск и не сдавать сессию, а если хочешь сдавать, если у тебя есть такое честолюбие, то делай это до приближения родов. А когда родился ребенок, то вообще не до учёбы. Когда у меня жена родила, она ещё и болела, я книг совсем в руки не брал. И потом только, через какое-то время, я с удивлением вспомнил, даже узнал, что в мире ещё есть книжки! Книжки! Помимо кормления, купания, гуляния, стирки, сушки, пеленок есть еще и книжки!

— Вы с большим сочувствием относитесь беременным?

— Беременную женщину надо уважать. Но «автомат» ставить не буду. Она же рожает не для того, чтобы получить «автомат». Что за дурацкая постановка вопроса, зачем «автомат»?

— Чтобы она стресс не испытывала в процессе общения с вами на экзамене.

— Пусть тогда не ходит на экзамен. Если она идет на экзамен, значит, она рискует. И я могу пощадить её самочувствие, но просто так «пять» или «три» я не поставлю. Поверьте, от родов вы, дорогие студентки, получите гораздо больше удовольствия, чем от сдачи любого предмета.

Впервые опубликовано 27 января 2009 года под названием «Что значит сессия для преподавателя? Ч.2»