Кассационный суд по делу Pussy Riot: официальный комментарий и мнения священников

Владимир Легойда, председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата:

Официальный комментарий  в связи c рассмотрением дела об осквернении Храма Христа Спасителя в кассационном порядке:

Русская Православная Церковь высказала свою оценку решения по делу об осквернении Храма Христа Спасителя, принятого судом первой инстанции, в соответствующем Заявлении Высшего Церковного Совета.

Еще раз повторяем, что подобные деяния, посягающие на чувства верующих, заслуживают осуждения и не могут оставаться безнаказанными, чем бы их ни пытались оправдать. Такую позицию занимает и подавляющее большинство наших сограждан.

В то же время Церковь искренне желает раскаяния совершивших осквернение святого места, будучи убеждена, что это принесет пользу их душам.

И поскольку цель наказания — исправление, то, в случае если какие-то слова осужденных будут свидетельствовать о раскаянии, о переосмыслении ими содеянного, хотелось бы, чтобы это не было оставлено без внимания и преступившие закон обрели возможность встать на путь исправления.

***

Протоиерей Максим Козлов, первый заместитель председателя Учебного комитета Русской Православной Церкви:

Я полностью согласен со словами уважаемого Владимира Романовича Легойды. Считаю, что в его комментарии выражена трезвая церковная позиция по данному вопросу, некий срединный царский путь, которому должна следовать Церковь, и могу только присоединиться к сказанному.

Протоиерей Владимир Вигилянский, настоятель храма святой мученицы Татианы при Московском Государственном Университете:

В последнее время идет дискуссия относительно того, что или никакого оскорбления чувств не было, или понятие оскорбления невозможно определить. Я ни с тем, ни с другим не согласен. Оскорбление – это выраженное в недопустимой, часто нецензурной, форме унижение достоинства человека по национальному или религиозному признаку. Общество и государство должно защищать человека, когда его унижают, попирают его достоинство. Если речь идет о национальном чувстве, конценсус в обществе есть, а вот при унижении человека по признаку его веры – нет. Это тяжелое наследство советской эпохи. Когда говорят, что «совок неистребим», имеется в виду в том числе и этот случай.

С другой стороны, если люди, совершившие злодеяние, осознают, что они унизили верующих людей и искренне сожалеют об этом, мы, православные, должны проявить снисхождение и великодушие: простить им эти деяния и встать на их защиту.

Протоиерей Александр Агейкин, клирик Храма Христа Спасителя:

Заявление Владимира Романовича Легойды очень лаконично и вполне законно отсылает к официальному документу – Заявлению Высшего Церковного Совета, который предельно ясно высказал свою позицию по этому делу и расставил все точки над i. Ничего большего сказать нельзя.

Действительно, проблема - когда Церковь пытаются втянуть в какую-то юридическую экспертизу. Мы не эксперты в вопросах правовых отношений. Признавать какое-либо деяние уголовным или административным правонарушением –  не функция Церкви. Мы можем говорить о том, что сожалеем, если человек не понимает, что вторгается в некое сакральное пространство. Может быть, не очень ясно, в чем заключается осквернение храма, и более понятными будут слова о вторжении в некое сакральное, особое пространство, которое неприкосновенно и благоговейно чтимо верующим человеком в любом месте, которое можно назвать домом молитвы – христианском храме, мечети, синагоге. Это пространство связано с понятием тайны и особого отношения, представление о котором существует еще со времен Иерусалимского Храма. Мы помним, что во Святую Святых мог входить только Первосвященник, и то не без крови, не без совершения жертвы, иначе говоря, он входил туда не по любому поводу.

Таким образом, пространство храма – это некое воспитательное пространство, которое в нас воспитывает чувство благоговения, трепета и ощущения святыни. Если мы не учимся это ценить, если позволяем кому угодно в это пространство вторгаться и делать там все, что заблагорассудится, то мы и в себе благоговейные чувства уничтожаем и для нас уже не существует святыни, какой-то частицы Царства Божия, частицы Неба на земле. Вроде как: «Ну подумаешь, кто-то куда-то там наступил…». А ведь даже в домашнем быту есть какие-то приватные помещения для семьи, и когда кто-то входит туда без разрешения, хозяев постигает чувство обиды, скорби. Не говоря уже о тех случаях, когда в этих помещениях совершается что-то из ряда вон выходящее, нарушающее уклад жизни семьи.

Если мы говорим об этом по отношению к своему жилищу, то что мы можем сказать по отношению к храму? Я считаю, что храм – это пространство, к которому люди действительно относятся благоговейно, считают его домом Божиим и местом невидимого присутствия Бога и благодати Божией.

Что касается наказания, я вижу некий подлог в том, что люди особое внимание обращают на слова священнослужителей о наказании и опускают остальное. Нет наказания - нет прощения. Когда мы прибегаем к исповеди, то готовы понести некое наказание, епитимью за свои грехи ради искупление своей вины. Также и здесь. Если мы просто отмахнулись от человека, то не будет и результата. Наказание не равно жестокости, это слово вообще значит вразумление, урок, научение. Каждый семьянин, имеющий детей, не будет отрицать, что наказывает своих детей. Но это же не означает, что он их не любит! Он наказывает как раз исходя из большой любви. Если человек тебе безразличен, ты не обращаешь на него внимания, а вот если ты неравнодушен к его судьбе, как раз и будешь пытаться его поправить, вразумить. Публичное наказание – это еще и урок для других.

О тех, кто устроил акцию в Храме Христа Спасителя, можно сказать, что они невоспитанные женщины, которые всем своим видом бросают вызов обществу и показывают, что ни во что это общество не ставят. Видимо, для них вообще никого не существует, они привыкли жить своим умом, иметь свой взгляд и ни с кем не считаться. Церковь учит другому – смотреть на мир сквозь призму Евангелия. Как сказал один из современных богословов, христианин смотрит на мир глазами Христа. Иными словами, мы отказываемся от своей самости.

В эти дни мы вспоминаем Крест и евангельские слова «Отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мф. 16:24). И другие: «…кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (Мк. 8:34,35). Отвергнуться себя, потерять свою душу значит победить свою самость, эгоизм, отказаться от своего несовершенного взгляда на мир и присмотреться к тому, к чему нас призывает Евангелие, то есть провести некую самооценку и совершить замену одного взгляда другим. С миру мы учимся ценить прежде всего себя, а церковный человек, христианин  знает, что свобода не в том, чтобы делать абсолютно все, что хочется, а в том, чтобы освободить сердце от страстей, чтобы не гнев, не презрение, не какие-то философские воззрения вели нас по жизни, но чтобы наше сердце было свободно и вел нас сам Господь.