История как «хруст французской булки»

Вы прослушали краткое содержание исторических дискуссий в соцсетях и СМИ, посвящённых столетию отречения от престола полковника Николая Романова или царственного страстотерпца (ненужное зачеркнуть, нужное подчеркнуть).

Вот только российская история — не анкета, где есть только один правильный ответ.

Последний русский император действительно был неоднозначным правителем, ввязался в Первую мировую войну, при этом любил свою семью, Россию и стал страстотерпцем.

Церковь канонизировала семью Романовых не за то, что они были ангелами во плоти, а за то, что последние месяцы своей жизни провели под арестом и были расстреляны в подвале Ипатьевского дома почти 99 лет назад.

Николай II отрёкся за себя и за сына Алексея в марте 1917 года. Октябрьская революция произошла в октябре 1917 года. Страна поделилась на «белых» и «красных». Началась гражданская война, закончившаяся в начале 20-х годов прошлого столетия.

Почти сто лет назад.

В наши дни, к сожалению, почти не осталось в живых уже и ветеранов Великой Отечественной войны, а обитатели соцсетей продолжают считать себя сторонниками белых и красных. Спорят до хрипоты о названиях станций метро, улиц, площадей, сюжетах фильмов и книг. Спорят так, как будто от этого зависит наша жизнь сейчас. Хотя на самом деле это уже перевёрнутая и закрытая страница.

В 1917 году произошло две революции, и монархия как форма правления в России существовать перестала.

Балы, французские булки, толстовские Андреи Болконские и Наташи Ростовы остались в прошлом.

Так что раздача дворянских титулов, фразы типа «вина перед царём — это то чувство, которое должны испытывать все русские люди», которую до сих пор можно услышать на известной православной радиостанции, — признаки не исторического, а мифологического сознания.

Современные сторонники монархии почему-то уверены, что они были бы министрами, помещиками и купцами, а не бесправными крепостными или персонажами из «Записок врача» Викентия Вересаева: «Ко мне приходит прачка с экземою рук, ломовой извозчик с грыжею, прядильщик с чахоткою; я назначаю им мази, пелоты и порошки — и неверным голосом, сам стыдясь комедии, которую разыгрываю, говорю им, что главное условие для выздоровления — это то, чтобы прачка не мочила себе рук, ломовой извозчик не поднимал тяжестей, а прядильщик избегал пыльных помещений. Они в ответ вздыхают, благодарят за мази и порошки и объясняют, что дела своего бросить не могут, потому что им нужно есть».

Поклонники Ленина или Сталина полагают, что уж они бы точно скакали впереди победоносной Красной армии на коне, участвовали в параде Победы на Красной площади, а не валили лес в лагере.

Поэтому каждый из участников спора так обижается, когда узнает, что при Николае II не все ели французские булки, а при Сталине не только преступники и реальные шпионы сидели в лагерях. Миф рассказывает не о том, как все было, а о том, как все должно было быть.

Так что лучшее, что можно сделать в год столетия отречения Николая II, — это признать, что это событие произошло в прошлом, что Николай II больше не «наш государь», что жителям России нужно не каяться в «грехе цареубийства», не носить цветы к могиле Сталина, а жить дальше. При желании изучать историю своей страны, и помнить, что настоящее и будущее человека зависит от него самого и его дел, а не от Сталина, Николая II или отношения к фильму «Матильда».

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции