Перевернутая Москва. Генеральный план 1935 года стал социалистической «пропагандой в камне»

Генеральный план реконструкции Москвы 1935 г.

В Постановлении была сформулирована основная программа Генплана — соотношение старого и нового города. В основе формально лежала идея сохранения традиционной московской радиально-кольцевой системы планировки и важнейших памятников архитектуры. Однако тут же подчеркивалась сущность нового подхода, предоставлявшего неограниченную свободу его трактовки и практической интерпретации: «ЦК ВКП(б) и СНК отвергают проекты сохранения существующего города как законсервированного музейного города старины, с созданием нового города за пределами существующего и проекты сломки старого города с постройкой на его месте нового по новому плану... Надо исходить из сохранения основ исторически сложившегося города, но с коренной перепланировкой его путем решительного упорядочения сети городских улиц и площадей».

Решение проблемы «старое» — «новое» в Генеральном плане 1935 года склонилось безоговорочно в пользу «нового». Сущность перепланировки Москвы состояла в том, что подавляющее большинство московских улиц (преимущественно центральных), веками создававших исторический ансамбль и своеобразный облик города, практически исчезали или менялись до неузнаваемости. Старые московские улицы подвергались выпрямлению и значительному расширению преимущественно путем сноса «лишних» зданий и кардинальной их перестройки.

Самым ярким, наглядным примером воплощения этой части плана можно считать «преображение» старинной Тверской улицы, в то время уже носившей имя Горького. Ей выпала трагическая участь стать первой полностью реконструированной улицей. Она потеряла не только свое исконное имя, но и самобытное московское лицо. На всей ее протяженности на обеих сторонах — около десяти дореволюционных гражданских построек и ни одного храма. Разрушили и замечательный Страстной монастырь, находившийся на том месте, где сейчас стоит памятник Пушкину. Многие старинные дома были уничтожены или полностью перестроены; некоторые из них отодвинулись вглубь дворов, уступив место помпезным громадинам «сталинского ампира». Подобная «реконструкция» предполагалась, разумеется, не только для Тверской, но и для Пречистенки, Остоженки и многих других московских улочек. Например, Пречистенку (тогда еще Кропоткинскую улицу) предполагалось расширить до 40 метров при нынешних 15. Оригинальным способом собирались поступить с Арбатом — прорубить тротуар в первых этажах домов, поставить их на сваи-столбы, а саму улицу полностью предоставить автомобильному движению.

Подобную реконструкцию осуществили с Охотным рядом, Манежной площадью и Моховой улицей, объединенными тогда в проспект Маркса. Они легли в линию будущей главной парадной магистрали новой Москвы — проспекта Ильича.

Главными в новой радиально-кольцевой планировке Москвы предполагались три сквозных радиуса проспекта-магистрали, соединяющих весь город. Один из них прокладывался по оси «север-юг»: от Останкинского парка через Марьину рощу на Серпуховское шоссе. Этот луч проходил в том числе через Рождественку и Китай-город в Замоскворечье. Второй — по оси «северо-запад — юго-восток»: от Всехсвятского проезда через Ленинградское шоссе, Кузнецкий мост, Пушечную улицу, Новую и Старую площади и далее к заводу имени Сталина (ныне — ЗИЛ). Главнейшая же магистраль — проспект Ильича — прокладывалась по оси «северо-восток — юго-запад»: от Измайловского парка через Каланчевку, район Мясницкой, Лубянскую площадь, Театральный проезд, Охотный ряд, Волхонку, Остоженку и далее до Ленинских гор. Именно эта магистраль напрямую проходила через площадь Дворца Советов и вела к нему с окраин города.

Охотный ряд 1935 г.

Нетрудно заметить, что три указанные магистрали соединялись и пересекались где-то в районе Лубянской площади. Вероятно, именно там во время массовых праздников, театрализованных представлений или демонстраций людские потоки должны были объединяться для дальнейшего торжественного шествия по проспекту Ильича к Дворцу Советов. Вокруг же Дворца Советов в проекте образовывалась огромная площадь за счет сноса всех зданий от Дворца до 2-го Обыденского переулка (включая дом Перцова, церковь св. Илии Обыденного XVIII века, здание галереи И. Цветкова на Пречистенской набережной) и всех зданий по Волхонке от Дворца до Большого Каменного моста, то есть до самого Кремля. Дворец Советов и Кремль с Красной площадью — два смысловых градостроительных центра столицы — за счет этого гигантского связующего пространства объединялись и превращались в один центр социалистической Москвы.

Творцы Генерального плана дали четкую программу будущего архитектурного оформления города, где «особо выделяется строительство монументальных зданий, определяющих облик города как столицы пролетарской революции». К ним относили Дворец Советов, Дом Промышленности, здания районных советов, театр Красной Армии, театр имени Мейерхольда, театр имени МОСПС, Ленинскую библиотеку, Академию наук. Институт Маркса-Энгельса-Ленина, Всесоюзный институт экспериментальной медицины. Архитектурную академию, Дом книги, Дом ТАСС, школы, вокзалы, гостиницы, районные универмаги. Застройка центрального проспекта Ильича тоже должна была состоять из монументальных зданий «общественного и научного характера» и правительственных учреждений. Этот замысел частично осуществили: на Театральном проезде — Охотном Ряду — Моховой расположились Дом Правительства (ныне здание Государственной Думы), гостиница «Москва», Московский университет, библиотека имени Ленина, построенная, кстати, соавторами проекта Дворца Советов Щуко и Гельфрейхом. Это были новые смысловые монументальные доминанты, заменившие собой православные храмы в градостроительной системе столицы.

Какие же художественные средства применялись для создания замкнутого идеологического пространства с зондирующим воздействием на человеческую психику? Это, во-первых, монументализм новых сооружений. Высотные здания, призванные дополнить и подчеркнуть силуэт и вертикальность социалистической Москвы и создать градостроительный ансамбль с Дворцом Советов, а также Дом промышленности. Дом книги в Орликовом переулке, знаменитый «Дом на Набережной» — величественны и монументальны в архитектурной среде города. О том же свидетельствуют неосуществленные проекты административных сооружений (Дворец Советов, дом Наркомтяжпрома, башня Третьего Интернационала и т.д.), представленные еще на 3-й октябрьской выставке планировки и архитектуры в Москве в 1934 году.

Дорожное строительство в Москве 30-х гг.

Характерно и расположение знаменитых сталинских высоток. Хотя они были построены после войны, но проектировались в том же Генеральном плане, чтобы гармонировать и дополнять главенствующую вертикаль Дворца Советов. Их расположение тоже организовано «зазеркальным» образом: они являются «локальными центрами» небольших центральных районов Москвы — так же, как в старину православные храмы, они собирают прилегающие улицы в «пучки» вокруг себя и в перспективе видны практически с каждой из этих улиц.

Во-вторых, геометрическая правильность и четкость, размеренность линий нового архитектурного стиля. На первых порах социалистического строительства братья Веснины, К. Мельников, С. Чернышев, Б. Иофан утверждали мрачный конструктивизм, а в конце 20-х годов появился величественный «сталинский ампир», который ввел в новую московскую застройку И. В. Жолтовский, вновь использовавший для декоративного оформления зданий элементы классической архитектуры. Первым произведением этого направления был дом № 6 на Моховой, построенный им в 1934 году на месте церкви святого Георгия на Красной горке. Затем этому стилю стали следовать и другие архитекторы.

Важнейший художественный принцип социалистического зодчества — синтез архитектуры и скульптуры преследовал исключительно идеологические цели: «Массовый зритель иногда через скульптуру, более ему понятную, приходит к сознательному освоению архитектурных форм, и только тогда можно считать архитектурные средства приведенными в действие». Ставилась задача охватить как можно более массовую аудиторию, вовлечь как можно больше людей, стоящих на разных образовательных и эстетических культурных уровнях. Сами сюжеты и образы скульптур и барельефов, используемых при оформлении архитектурных сооружений, полностью соответствовали поставленной цели. В основном это был образ нового советского человека, жителя социалистического города.

В этом отношении показателен жилой дом №24 на углу Спиридоновки и Спиридоньевского переулка, построенный еще в 20-х годах в стиле конструктивизм прямо напротив великолепного шехтелевского особняка Саввы Морозова. На самом верху на угловом фронтоне находится замечательный барельеф с изображением трех стилизованных фигур — двух мужских и одной женской с надписями «Техника», «Искусство», «Наука». Под надписью «Техника» помещен юноша в позе «прицела с колена», держащий модель дирижабля. «Искусство» символизирует тоже юноша античного телосложения и почему-то обнаженный, хотя он выполняет роль не натурщика, а самого художника: сидит на каменной глыбе перед мольбертом. Под надписью «Наука» находится самое странное изображение — девушка, неестественно изогнувшаяся над столом с книгами: сначала создается впечатление, что она спит, но при более внимательном рассмотрении выясняется, что она усердно наблюдает за чем-то в микроскоп.

Храм со сломанными крестами, 1932 г.

Скульптуры и барельефы имеют большинство сооружений того периода: и библиотека имени Ленина, и высотные здания, и павильоны ВДНХ. Генеральный план также предусматривал «сооружение на площадях, скверах, набережных, парках, памятников выдающимся революционерам всех веков и народов, гигантам науки, техники, искусства, борцам за освобождение человечества от угнетения как общественным строем, так и стихиями природы». Это нельзя назвать иначе, как отголоском и дальнейшим развитием плана монументальной пропаганды 1918 года. «Новому советскому человеку подчинено все» — такова главная идея этого замысла, заставляющего вспомнить фантастические новые города антиутопических произведений XX века.

Оригинальным и очень эффективным художественным средством было частое использование революционной символики, в основном пятиконечных звезд и перекрещенных серпа и молота, причем иногда в самых неожиданных местах: например, в узорах старинных решеток бульваров и мостов, в замковых камнях отреставрированных особняков, на фронтонах зданий. Частая повторяемость этих символов, их постоянное «мелькание» в замкнутом пространстве перед глазами жителей города — тоже решение задачи идеологической пропаганды на уровне подсознания.

Интересно и расположение пятиконечных звезд на кремлевских башнях. В 1934 году двуглавые орлы были сняты, и на те же четыре башни установили звезды из уральских самоцветов. Однако они быстро потускнели, и в 1937 году их заменили на новые, рубиновые, только теперь их стало пять — добавили звезду на угловую Водовзводную башню. Это было сделано сознательно: теперь увенчанные звездами кремлевские башни в плане сами представляют собой изображение пятиконечной звезды.

Впервые опубликовано в № 24 газеты «Татьянин день», сентябрь 1998 года