Рок — свобода или смерть?
Мы изо всех сил старались пройти по следам рок-героев: слушали и пели их песни, писали свои, создавали рок-группы, искали единомышленников, вместе с которыми пытались проложить новые пути в жизни. И пути эти часто лежали совсем не там, куда пытались направить нас старшие. К счастью, мы все же чувствовали границы, из-за которых можно было и не вернуться. А сегодня многому пройденному уже приходится подводить итоги. И невольно задумываешься: а правильно ли было все это? Стоила ли игра свеч? Но самый главный вопрос, на который хотелось бы ответить,— это давний спор о том, что может дать рок-музыка и рок-культура «неокрепшим умам», что она несет — созидание или разрушение? Ведь сегодня мы видим «черные» и «черно-розовые» молодые рок-поросли уже новых для нас «эмо» и «готов». И относимся к ним, с одной стороны, с иронией, с другой — с пониманием и тревогой, внимая новым цифрам мрачной статистики суицидов и иных страшных случаев.
Городские мысли. Рисунок Ирины Федоровой
Революция горького детства
Еще в те времена, когда биг-бит, блюз и рок-н-ролл только начинали околдовывать мир первыми ударами, общественность не преминула расслышать нечто инфернальное в звучании «шестой ноты», превращающей пентатонику в блюзовую гамму. И эту новую бесшабашную музыку с ее дикой, первобытной энергетикой поколение отцов тут же объявило не чем иным, как проделками лукавого. Что весьма позабавило поколение детей, не преминувших в ответ погромче врубить гитары и микрофоны, поставить весь мир на уши и закатить в ритмах рок-н-ролла новые волны всевозможных протестов и революций: психоделических и сексуальных, ультралевых и ультраправых, красных и зеленых, голубых и розовых… Поистине, потенциал этой музыки был столь мощным, что сравнить его можно было с силой ядерного взрыва или цунами. Новые дети растили волосы и вплетали в них цветы и бисер, уходили из домов с рюкзаками и книгами, искали истину в любви и музыке, в поэзии и дорогах, расширяли сознание посредством психотропных средств и неизведанных религий, учились жить без денег и вещей и любить весь мир и каждого в нем. Попадали в психушки, выходили из окон, умирали от передозов. Сдавались, возвращались, устраивались на работу, рожали детей.
Город как мутировавший робот. Рисунок Ирины Федоровой
А новое поколение «детишек» стремилось, в свою очередь, во всем перещеголять экс-хипповых родителей: ставили ирокезы и обвешивались цепями, еще громче врубали рок. Да и сам рок менялся в угоду публике, становился все более жестким и злым. Спрос рождал предложение, и вот уже на смену лозунгам в духе «мир, любовь, свобода» пришли «секс, драгз и рок-н-ролл», «живи быстро, умри молодым» и подобное. На смену добрым битлам — злые дяди в черной коже, которые на концертах лихо откусывали головы летучим мышам и в открытую распевали оды нечистым силам и песни о дорогах в ад. На раз свергались все «отцовские» морали, догмы, заповеди.
И потому было, о чем беспокоиться: волны молодежной агрессии, наркомании, суицидов зачастую связывались именно с «тлетворным влиянием рока». В СССР он был назван духовным СПИДом. Проводились исследования, подтверждающие, что низкие частоты, ритмика и запредельная громкость рок-музыки оказывают разрушительное влияние на психику и физиологию человека, действуя при этом как наркотик, заставляя впадать в транс, подобный тому, в который впадают шаманы при исполнении своих ритуалов.
Бубны новых шаманов
Действительно, один из основных критериев рока — это «драйв», что можно перевести как способность музыки приводить к ощущению «катарсиса». И действительно, в исполнительской манере рок-музыкантов часто просматривается очевидная схожесть с древними ритуальными формами музыки и танца. То есть рок-музыкант должен быть еще и заклинателем, шаманом, пророком, гипнотизером, уметь доводить зал до экстаза. А публике, находящейся в измененном состоянии сознания, можно в ритмах рока буквально вдолбить в голову любые установки. Вот, например: «We don`t need now еducations / We don`t need now self control» — строки из одной из известнейших песен «Пинк Флойд». Буквальный перевод: «Нам уже не нужно образование, нам уже не нужен самоконтроль». А вот из песен нашего Егора Летова: «Всего один выход у хороших ребят — схватить автомат и убивать всех подряд», «Я сяду на колеса, ты сядешь на иглу». И здесь уже не важен контекст — кто будет задумываться на рок-концерте о смысле песни? Да и такие строки часто западают в голову вне контекста. Не случайно исследователи обращали внимание на то, что в рок-поэзии текст часто строится как заклинание, как мантра — фраза афористична, лаконична, предельно образна, экспрессивна, одни и те же словосочетания повторяются многократно, при этом между образами часто отсутствуют логические смысловые связи. Вот, например: «Ты умеешь плакать — ты скоро умрешь / Кто-то пишет на стенах — он скоро умрет / У нее есть глаза — она скоро умрет / Скоро станет легко — мы скоро умрем»(Егор Летов, «Оптимизм»).
Потоки непрозрачных звуков. Рисунок Ирины Федоровой
О практических испытаниях без предварительной фильтрации
Когда-то и мы поддались колдовским ритмам рока. Но все же сравнительно быстро переболев металлом, гранжем и панком, обратили внимание на русский рок. Именно песни Цоя, Шевчука, Кинчева, Башлачева запоминались прежде всего красотой слова в сочетании с максимальной экспрессией, яркими, неожиданными образами. Мы слышали острую и яркую сатиру, социальную критику, слова о поисках истины и смысла жизни, о любви, о вере, о Родине — на понятном и не мертвом языке. А ведь ранее на уроках литературы все это воспринималось, как навязывание очередных штампов! И именно рок-поэты учили думать, анализировать, любить поэзию, искусство. Но с другой стороны, мы еще не отличали доброе семя от злого. Нормой поведения тогда был эпатаж, конфликт со старшими, подчеркнутая асоциальность и психическая неуравновешенность. Так, разбить руки в кровь о струны гитары при игре было «особым шиком», это означало глубину и силу чувств и эмоций, истинное понимание смысла песни.
Да и далеко не весь русский рок был белым и пушистым. Взять, к примеру, творчество того же Летова. Основная тематика его песен — разрушение мира и себя («…покончив с собой, уничтожить весь мир…»), уход в иные сферы сознания («…из земной юдоли — в неведомые боли…»), сумасшествие и тотальная самоизоляция как способ противопоставления лирического героя «слишком нормальному» миру («Вечная весна в одиночной камере…») и т.д. и т.п. Подобные темы характерны и для творчества многих других рок-групп, например «Агаты Кристи», «Арии». И даже в творчестве таинственного «Наутилуса» можно найти «двойное дно»: вечные романтико-декадентские мотивы жестокости мира, одиночества, несчастной любви, но все это в итоге приводит к трагедии, к желанию уйти из реальности — и часто посредством суицида. Характерна и влюбленность в смерть, несущую избавление от страданий. В качестве примера можно привести тексты песен «Я хочу быть с тобой», «Падал теплый снег», «Одинокая птица», «Сестры печали». Кстати, один из исследователей русской рок-поэзии обратил закономерное внимание на то, что она (рок-поэзия!) обнаруживает сходство тематики, образности и литературных приемов с «анти-традициями» в искусстве: романтизмом, модернизмом, постмодернизмом. То есть внимание к темным, разрушительным началам в искусстве не является чем-то новым. Задолго до рока властители умов любили чересчур пристально вглядываться в бездну, которая, как известно, при таком отношении начинает вглядываться в смотрящего. Просто рок-музыка дала новую силу и энергию вечным деструктивным идеям.
«Железнодорожная вода»: живая или мертвая?
Конечно, не стоит причесывать весь рок под одну гребенку. Ведь рок-музыка и рок-культура — это целый океан, в который вливается неисчислимое множество рек, ручейков, потоков. И часто живая и мертвая вода перемешана так, что трудно однозначно поставить знаки полярности. Я привел лишь одну «деструктивную» цитату из столь любимых «Пинк Флойд», но большая часть их удивительных и чудесных произведений до сих пор сияют, как бесчисленные грани «безумного алмаза», приводя в восхищение самых искушенных слушателей. И даже у «страшного» Летова есть такие строки: «Светило солнышко и ночью, и днем / Не бывает атеистов в окопах под огнем/ Добежит слепой, победит ничтожный / Такое вам и не снилось…».
То есть, как и любую иную энергию, мощнейший потенциал рок-музыки можно использовать по-разному, направив его как на разрушение, так и на созидание. А орудия рока можно заряжать жизнеутверждающими, позитивными смыслами, исконный роковый нонконформизм и протест можно обратить против систем зомбировния и засилия масс-культуры. Да что говорить — именно так уже многие годы и делает Юрий Шевчук и другие рок-певцы.
Мы же за время существования в рок-субкультуре прошли через многие стадии инициаций, и с каждым новым шагом все же учились отсеивать песок и выбирать самородки, порой ценою многочисленных нелепых, горьких, глупых ошибок. Но научиться на чужом опыте вряд ли возможно. По-разному складывались пути многих знакомых мне людей, но, к счастью, никто не спился, не сторчался и с собой не покончил: хотя пробы всех этих действий у некоторых были весьма активными. Кто-то просто вовремя вышел из системы и адаптировался к реальной жизни, кто-то смог реализовать свой творческий потенциал в других сферах. А из субкультурного опыта удалось вынести ряд великих ценностей: искреннюю, испытанную годами, городами и дорогами дружбу со многими замечательными людьми, стремление ко взаимопомощи, любовь к красоте и творчеству, дух позитивного авантюризма и поиска нового. Да и просто светлых, ярких воспоминаний нам хватит на всю жизнь.
Дом из гитар. Рисунок Ирины Федоровой
Поэтому не стоит навешивать на рок-музыку и рок-культуру однозначных ярлыков. Надо лишь уметь отличать хорошее от плохого и учить этому других, постоянно искать новые пути для воплощения светлых идей и вечных образов веры, надежды, любви. Быть может, сегодня нам нужна новая субкультура, которая вобрала бы в себя и объединила самые лучшие, самые яркие и светлые образцы как рок-музыки и рок-поэзии, так и других направлений, ведь именно рок оказался способным ассимилировать в себе практически все виды и течения искусства. А в качестве идеологической основы можно использовать исключительно позитивные установки субкультуры. Так, деструктивному, мрачному началу можно противопоставить идеи творчества, созидания, массовому зомбированию — внимание к духовным ценностям, изоляции и индивидуализму — стремление к объединению, дружбе, взаимопомощи. И кто знает, может быть, именно в мехах рок-культуры свежий сок светлой, озорной, игристой энергии молодости превратится в драгоценное вино? Ведь многим из нас очень хотелось бы считать рок именно музыкой жизни, а не смерти.
