«…И возвращается ветер на круги свои». Отрывок из книги Ксении Кривошеиной «Пути Господни»

После 1990 года для многих эмигрантов открылась возможность приезжать в Россию. Но поехали не все. Много раз я слышала от старшего поколения, что они не хотят возвращаться в «другую страну». Им хотелось сохранить в памяти то, что осталось от детства. Об этом состоянии метущейся ностальгии очень хорошо написано у Набокова в «Других берегах» и у Бунина в «Окаянных днях».

«Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои». Екклесиаст

Набоков сосредоточился на культивировании и консервации памяти и для рассказа нам своего детства и юности до революции 1917 года, а Бунин в страшном своем повествовании описывает кровавую бойню гражданской войны, унижения крестьянства, интеллигенции, аристократии, аресты и голодную смерть русских людей, тех кто остался на родине, отказавшихся или не смогших уехать в эмиграцию. Набоков и Бунин обоими произведениями очень дополняют друг друга и читателю вырисовывается ясная картина состояния умов, настроений тогдашних русских. Через горе обрушения страны, трагедию разрыва семейных связей, раздвоенность — они вынужденно, не по своей воле на долгие десятилетия, оказались оторванными от России, своих корней, потеряли не только нажитый поколениями предков уклад жизни, но и любимых людей и свою Отчизну...

Может быть, не все читали Набокова и Бунина, но тогда наверняка со школьной скамьи знакомы с «Войной и миром» Л. Толстого. Это произведение пронизано мельчайшими и любовно выписанными подробности русской «старины», той, как бы кинематографической жизни, которая даже в СССР воссоздавалась в кино и театре с большим тщанием. Толстой с первых страниц окунает нас в атмосферу и характер тогдашних взаимоотношений, описание семейных традиций, он сплетает для нас тончайшее кружево рассказов о деревенской жизни, выписывает портреты крестьян, солдат, горожан; он смакует русскую кухню, и мы воочию сидим за одними столами вместе с барами и узнаем, что ела и пила не только аристократия, а и простые люди, как одевались, куда ездили, что читали и какую музыку слушали наши прадеды; как сватались, венчались, рожали и крестили, как воевали и погибали... Этот дивный узор повествования увлекает и ведет за собой в тот ушедший навсегда от нас русский мир, который существовал воистину и взаправду вплоть до 1917 года.

Наши старики эмигранты унесли именно такую Россию в своей памяти, в своих чемоданах им удалось спасти только фотографии да несколько семейных предметов. Эта память для многих из них была дороже, чем простое любопытство поездки в СССР на пепелище собственных домов. Но после 1991 года некоторые все-таки поехали. Почти всех ждало разочарование. У кого-то семейная усадьба превратилась в развалины, у кого-то квартира стала коммунальной, кого-то встретили словами «опять буржуи понаехали»... Но березки и просторы были все те же, только поля заросли бурьяном, в прудах и реках не всегда ловилась рыба, а многие храмы были поруганы, снесены или превращены в склады...

Вот и мы с Никитой оказались в России в 1990 году в Ленинграде, потом была Москва, позже поездки по стране, а потом Эстония и бывшая ГДР.

Таллин

* * *

Последний раз я была в Таллинне в шестидесятые. Поездка в Эстонию, для всех советских людей, особенно интеллигенции, в те годы была глотком свободы, некой отдушиной, даже если хотите «малой заграницей». Я помню, как ленинградцы и москвичи ездили в Эстонию погулять по средневековому городу, поесть вкусного творога со сметаной, попить пива в погребках, послушать джаз, привезти кусочки янтаря… Прошли годы, маленькая страна вошла в новую фазу развития, а мне оказавшейся теперь во Франции, было очень интересно оказаться через 40 лет у «старого Томаса» и пойти в собор Александра Невского, как бы венчающего с высоты Вышгорода этот маленький протестантский город.

20 октября 2000 года мы прилетели в Таллинн, сели в такси, шофер заговорил с нами по-английски. «И много в городе, таких как Вы таксистов, говорящих на иностранных языках?» — поинтересовались мы. «Да почти все. Кто по-немецки, кто по-английски балакает, надо перестраиваться, у нас очень много туристов и так круглый год. Я сам русский, всю жизнь здесь прожил, работал на заводе инженером, а потом решил поменять специальность. Теперь доволен, жить стало лучше, свободней чем раньше». «А мы слышали, что русских притесняют. Это правда?» — настаивали мы с вопросами.

«Все это политика. А те, кто хочет, тот язык выучил и работает. Вон у вас в Европе небось всем места хватает, а недовольные есть всюду».

Довольно быстро мы домчались до центра города, устроились в гостинице, и вышли погулять; и вправду, всюду слышалась иностранная речь. Да и понятно, ведь виз въездных теперь не нужно, это единая Европа. Температура таллиннской толпы положительная, полно кафе, ресторанчиков, лавочек с местными сувенирами из кожи, стекла, янтаря и за покупку, как в Париже, говорят «merci». Но и русская речь на каждом шагу, а если заговоришь, отвечают тоже по-русски.

Мы впервые с Никитой попали в «ближнее зарубежье», нам было все интересно. Дошли до площади Старого Таллина, на шпиле городской ратуши все тот же флюгер в виде солдатика. Он символ и страж города. Это и сеть Старый Томас. Говорят, что пока «старик» находится на своем боевом посту, Таллину не грозит никакая опасность.

А мне подумалось, что и собор св. Александра Невского так странно контрастирующий с обликом города, символически венчает его со своего Вышгородского холма; он в равной мере заботиться о постоянстве и возвращая «ветер на круги свои» напоминает нам о величии Российской Империи.

Кафедральный собор святого благоверного князя Александра Невского, Таллин

Прошло более ста лет, чего только не было! Войны, революции, разрухи, а его колокола звонят по сей день и тысячи православных тянуться сюда за утешением. Храм был возведен в 1900 году в память о чудесном спасении императора Александра III в железнодорожной аварии в 1888 году. Собор украшение Таллина. Купола, колокольный звон, белокаменные стены — он как большой корабль, с паствой на борту, парит над городом в окружении средневековой архитектуры. Русские императоры возводили храмы по всей Европе. Великолепные Соборы до сих пор украшают Ниццу, Канны, Париж, Биарритц, столь же прекрасные и в Женеве и Баден Бадене... Их история пережила себя, приезжающие на воды и море «чеховские дамы с собачками», сменились после 17 года эмигрантами первой волны, но и они постепенно уходят в мир иной, а потому благодаря упразднению «железного занавеса» эти Соборы пополнились новыми верующими, приезжающими теперь в Европу на заработки. Многие укореняются. Теперь их очередь реставрировать старые и возводить новые храмы во славу Божию и воистину следовать словам «восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит».

В воскресенье мы стояли на Литургии, огромный собор был заполнен до отказа, служил Митрополит Таллиннский и всея Эстонии Корнилий (Якобс). В тот год исполнилось 10 лет архиерейского служения Владыки. Проповедь митрополита была о чудесах выздоровления, прозрения и воскрешения из мертвых Господом нашим Иисусом Христом... Именно в этот момент мне и подумалось о чуде сегодняшней встречи, через 35 лет моего мужа Никиты Кривошеина с Владыкой Корнилием. А ведь и не мечталось, когда в 1971 году Никита уезжал навсегда из СССР, а Владыка Корнилий (тогда отец Вячеслав) был настоятелем маленького прихода в Нымме.

Их первое знакомство произошло в лагере в 1958 году в Мордовии, в месте под названием Явас. Мой муж всегда вспоминал об этой встрече с благодарностью. Их разговоры, душевная связь тех лет остались навсегда. Потом, после отъезда Никиты в Париж, была переписка, которая не прерывалась, и вот — подарок судьбы: неожиданно Совет Европы послал Никиту на четыре дня для работы в Таллинн. Я, конечно, упросилась поехать, для меня ведь это было не только любопытство — посмотреть на другую Эстонию, но и познакомиться с Владыкой. Будущий митрополит родился в 1924 году в дворянской семье русских эмигрантов, отец был в звании полковника царской армии, когда в России случилась революция они бежали в Эстонию. Отец Вячеслав Якобс рос в Таллинне, с отрочества почувствовал в себе духовное призвание, пошел по пути приходского окормления, через это нашел счастье и единение с паствой. Потом молодого священника направили в Вологду. Стояла хрущевская оттепель, гонения на Церковь развернулись во всей «красе», а отец Вячеслав потеряв бдительность переусердствовал в просветительском рвении — решил «распространять» Бердяева. Его арестовали в 1957 году, причина: «антисоветская пропаганда — собирал вокруг себя молодежь, устраивал музыкальные вечера на дому, обсуждал духовную литературу». Эти невинные встречи привели к аресту и осуждению на 10 лет политических лагерей.

Митрополит Таллинский и всея Эстонии Корнилий

Органы КГБ предоставили отцу Вячеславу все условия духовного самоусовершенствования в мордовских лагерях, где Никите встреча с батюшкой была как подарок, душевной радостью и поддержкой. После освобождения отец Вячеслав вернулся к священнослужению, но думал ли он тогда, что ему выпадет нелегкий крест стать митрополитом Эстонским....

Собор был недавно отреставрирован, после службы нас пригласили осмотреть его, потом мы трапезничали, знакомились с клиром и мирянами. Митрополит Корнилий сказал, что завтра он едет в Пюхтицкий монастырь и если мы свободны, то он возьмет нас с собой. Мы с радостью приняли приглашение. В пять утра на машине, в сильном утреннем тумане, мы выехали в направление Святой Горы. В разговорах и воспоминаниях, мы незаметно проехали два часа и поспели к утренней службе в Успенском соборе.

Вошли. В полупустом храме, пели четыре женских голоса, и так же, как в мое посещение Дивеева, меня охватило чувство необыкновенного блаженства и радости, возвышающей до небес. О женском монастыре в Пюхтицах на Святой Горе, прославленном явлением Божией Матери и обретением чудотворного образа Ее Успения, я читала много, но не мечтала, что попаду сюда. У всякого монастыря, есть своя легенда и история, а потому после службы, нас повели к Заповедному дубу, на котором была найдена икона Успения Божией Матери. Вот уже несколько сотен лет, он не покрывается листьями, от его стволов и коры веет древностью и вечностью, кажется, что он замер в ожидании благословенного знака с небес, чтобы вновь зазеленеть... В монастырской летописи говорится, что шесть столетий возвышается дуб на этом месте и, по преданию, в XVI веке он был свидетелем совершившегося чуда. Здесь, на Святой Горе, было явление Божией Матери. Первым ее увидел эстонский пастух, и именно там, где являлась Богородица, на сучьях дуба был обнаружен чудотворный образ. Мы увидели его в Успенском соборе — это изображение лежащей во гробе Пресвятой Богородицы.

О Пюхтицах написано много, пересказывать его историю не буду, а хочу поделиться впечатлениями от этого посещения, так странно и неожиданно нам ниспосланного. Первое, что меня поразило — удивительное чувство покоя, гармонии и красоты разлитой во всей природе. Стояла осень, солнечная и теплая, паломников обычно приезжающих летом и в большие праздники не было. Мы с Никитой оказались почти одни, да еще молодая влюбленная пара, я их заметила на утренней службе, а теперь взявшись за руки они бродили по монастырским просторам. Желтые, красные листья, гроздья рябины, голубое поднебесье над куполами, обилие цветов в оранжереях и на клумбах. Летом, когда цветут розы, воздух наполняется дивным благоуханием.

Пюхтицкий Успенский ставропигиальный женский монастырь

Владыка Корнилий нас представил матушке игуменьи Варваре. Она впервые попала в Пюхтицы в начале пятидесятых годов и вот уже более тридцати лет направляет жизнь насельниц.

Как положено, нас усадили трапезничать. На стол подали овощи, ягоды, фрукты, выращенные в монастырской оранжерее, дивный творог, сметана, ряженка, мед, все со своей фермы. Матушка игуменья рассказала нам из каких трудностей, ей приходилось возрождать и поддерживать монастырь. Ее увлекательный и живой рассказ о нахождении средств для покупки и установления новой котельной мне показался сочетанием детектива с Божиим Промыслом. В монастыре есть не только телефон-факс, но и электронная связь, а за пультом управления котельной досматривает одна из послушниц с высшим техническим образованием. Прогрессу и порядку в Пюхтицах могут позавидовать многие русские эмигрантские приходы! Хоть и идет здесь постоянная работа физическая и рукодельная, молитва не прекращается. Она на устах сестер, которые восстанавливают древние ризы, в молитвенной тиши пишутся иконы, этот ручеек, как живой источник дает силы всем труженикам монастыря. В послушании у матушки игуменьи 170 монахинь и послушниц разного возраста, с разной судьбой, приехавших со всего света. Энергия, сила духа матушки Варвары, умение все поставить на хозяйственную ногу, строгость, любовь и внимание к каждой монашке, создают особую атмосферу единой, деятельной семьи.

За последние годы трудами сестер на территории монастыря был построен скотный двор, вырыт огромный пруд, в нем разводят рыбу, которую нам подавали во время обеда. Уже к вечеру Владыка Корнилий, с которым мы не расставались, завез нас на ферму монастыря. Тут нам показали и амбары, и сеялки, стадо коров, пасеку, сотни кур.

Осматривать уголки этой «прогрессивной» обители нам выделили монахиню Олимпию. С ней, мы увидели мастерские по реставрации икон и золотого шитья, замечательную выстроенную и расписанную фресками крестильную. Сама монахиня Олимпия — эстонка, по своему послушанию пишет иконы, поет на клиросе, совсем недавно она и еще три послушницы расписали крестильный храм. «Писали быстро, в несколько недель справились, сами удивлялись, как хорошо и споро работалось...», — говорит она с радостной улыбкой.

В летние месяцы Пасхальные и Рождественские недели и, особенно в праздники Пюхтицкой иконы Божией Матери Успения, монастырь наполняется паломниками, со всех концов света и не только из России. Кстати попасть теперь в Эстонию русскому человеку труднее, чем нам из Франции, он мыкается часами в консульствах, достает туристическую визу, которая стоит дорого и не всем по карману. Как и во всех больших монастырях, здесь хорошо налажен прием паломников, никто не остается без крова, есть гостиница, селят у жителей соседней деревни каждый приезжающий идет помолиться, а потом окунуться в водах живоносного источника.

Прозрачное, будто из фарфора лицо монахини Олимпии оживилось, когда я показала ей открытку с изображением матери Марии (Скобцовой), я рассказала, что пишу книгу о ее творчестве, занимаюсь выставкой ее работ. «Вы, конечно знаете, что она у нас бывала в начале тридцатых годов, сразу после пострига во Франции... и фильм о ней здесь снимался, а когда актриса Касаткина приезжала, мы ее учили как нужно носить монашеское облачение». Странно, подумала я, и здесь мать Мария напоминает мне о себе.

Схиигумения Варвара (Трофимова)

Сестра Олимпия повела нас в музей монастыря. Здесь хранятся предметы, облачения, принадлежащие святому Иоанну Кронштатскому, много фотографий тех лет. Оказывается, он не раз бывал в Пюхтицах, совершал богослужения и заботился о строительстве его, но особое значение в прославлении обители сыграл Эстлянский князь и губернатор Сергей Владимирович Шаховской. Именно он и его супруга посвятили последние годы своей жизни благоустройству монастыря, они скончались в Пюхтицах, прах их покоится здесь же, у стен храма прп. Сергия Радонежского.

На закате дня мы собрались в обратный путь. Матушка Варвара и ее насельницы ласково простились с нами и приглашали приезжать. По возвращению в Париж у нас завязалась переписка, а в 2010 году матушка Варвара скончалась...

Мы провели с Владыкой Корнилием вместе целый день, конечно если бы не он, то вряд ли бы мы встретили такой царский прием. Было бы хорошо, но совсем иначе. Все, с кем за этот длинный день нам пришлось увидеться, испытывают к митрополиту огромную любовь и доверие. Наши сердца и души были переполнены волнением, весь обратный путь до Таллинна мы делились впечатлениями. Владыка много и интересно рассказывал нам о трудном положении, которое сложилось у Православной Церкви в Эстонии, после распада СССР, о своих личных стараниях уврачевания расколов.

Благословение на монашеский постриг и архиерейство Владыка Корнилий всегда воспринимал как новый крест. Ему выпали годы трудного епископства, пришлось разрубать узлы постсоветской церковной дипломатии. Но Господь милостив к нему и в свои преклонные годы он полон сил, энергии, забот о пастве и думает только о благе Православной Церкви в Эстонии.

Издательство «Сатисъ, СПб, 2012г.
Книга издана по благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира
Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви
Приобрести книгу

Следите за обновлениями сайта в нашем Telegram-канале