Владимир Набоков писал о Супермене

В США в библиотеке редких книг Йельского университета было найдено, а затем обнародовано стихотворение выдающегося русского поэта и прозаика Владимира Набокова, которое он посвятил Супермену! Стихотворение называется «Плач человека завтрашнего дня» («The Man of Tomorrowʼs Lament»).
 
 Владимир Набоков. Фото: Getty Images 

Стихотворение обнаружил литературовед и переводчик Андрей Бабиков, сообщает The Guardian.

Лирическим героем текста выступает Супермен, который весьма страдает, поскольку не может иметь семью и детей со своей подругой Лоис Лейн. Он горюет, что, хотя и испытывает сильные чувства, «брак был бы убийством», потому что «взрыв любви» может уничтожить его возлюбленную.

Первым это стихотворение прочитал редактор журнала «New Yorker» Чарльз Пирс в 1943 году. Набоков писал Пирсу, что испытывает «самые ужасные трудности и страдания, пытаясь овладеть новым языком». Пирс, тем не менее, не опубликовал стихотворение.

Считается, что Набокова на стихотворение вдохновила обложка комикса «Супермен № 16», на которой Кларк Кент и его подруга Лоис Лейн смотрят на статую супергероя.

На русский язык текст перевел режиссер и писатель Михаил Идов.

«Самое изумительное, на мой взгляд, что этим стихотворением Владимир Набоков в 1942 году предвосхищает не только комикс The Watchmen («Хранители») и основную сюжетную коллизию сериала The Boys («Пацаны»), но и — одним изящным упоминанием Берхтесгадена (в котором стоял замок «Орлиное гнездо») — на 60 лет опережает пулитцеровский роман Майкла Шейбона «Потрясающие приключения Кавалера и Клея», в котором Супермену дают-таки разобраться с Гитлером. Более того, он на ходу изобретает понятие пасхалки для фанатов: желтое небо, статуя в Центральном парке и даже реплика Лоис Лейн взяты с конкретной обложки 16-го выпуска комикса», — цитирует Идова Meduza.

Он добавил: «Вряд ли сам Набоков считал это стихотворение большой удачей — на тот момент он все-таки еще только осваивался в английском: «чемпион по фигурному катанию встал на роликовые коньки», как он скажет [своей жене] Вере. Но 20 лет спустя, уже достигнув на своем втором языке недостижимых высот, он ровно этим же размером и с парой очень похожих приемов напишет стихотворную часть «Бледного огня». Так что перед нами очередное и крайне своевременное напоминание, что нет литературы высокой и низкой, а есть идеи остроумные и нет». 

 

Владимир Набоков. Плач человека завтрашнего дня

Носить очки — мой долг. Иначе враз
И легкие ее мой суперглаз
Узрит, и печени дрожащий ком
Покажется, как в водорослях сом,
 
В сени костей. Измученный изгой,
Слоняюсь я по свету, словно мой
Из «Лира» соименник. Весь мой вид —
Носи я хоть трико, хоть тройку-твид —
 
Мне ненавистен: и могучий торс,
И каждой мышцы корабельный трос,
И синий чубчик. Ключ моей хандры —
Не пропасть, разделившая миры
 
Фантазии и Факта от и до
(Мне не слетать в «Орлиное гнездо»
И даже по призыву не попасть);
Меня постигла худшая напасть.
 
Я молод, полон сока, что твой клен,
И, что неудивительно, влюблен.
Но все позывы сердца и души
Стальной рукой не хочешь, а души:
 
Моя любовь — землетрясенье, смерч, 
И брачный час сулит невесте смерть,
Отелю снос, а рядом с ним домам
Как минимум ремонт оконных рам.
 
А ежели она переживет
Сей взрыв любви? Какой зачнется плод?
Что за младенец ринул бы на свет,
Сбив с ног врача? Он в возрасте двух лет
 
Сломал бы в доме каждый стул и стол,
А ножкой топнув, рухнул через пол;
Нырял в колодец в три; в четыре-пять
Сигал бы в печь на «я иду искать»;
 
К восьми играл бы в поезда, подняв
Над головой всамделишный состав;
А к девяти бы всех моих врагов
Избавил от оков. И был таков.
 
Вот почему, где я бы ни летал,
Как высоко, как ни был плащ мой ал,
Погони за карманниками мне
Скучны. Парю в небесной желтизне
 
Один. Плечистый, но сутулый Кларк,
Из мусорного бака взяв пиджак,
Сминает плащ и прячет в тот же бак.
Год-два спустя: аллея, Централ-Парк,
 
И статуя моя. И женский вздох:
«Ах, Кларк, как он чудесен!» Да, неплох,
Я бормочу, вздыхая втайне — но
Обычным парнем быть мне не дано.

 

Русский и американский писатель

Владимир Набоков родился в 1899 году в аристократической семье известного российского политика Владимира Дмитриевича Набокова. В обиходе семьи Набокова использовалась три языка: русский, английский, и французский, — таким образом, будущий писатель в совершенстве владел тремя языками с раннего детства. По собственным словам, он научился читать по-английски прежде, чем по-русски. Первые годы жизни Набокова прошли в комфорте и достатке в доме Набоковых на Большой Морской в Петербурге и в их загородном имении в Луге. Образование начал в Тенишевском училище в Петербурге, где незадолго до этого учился Осип Мандельштам. Литература и энтомология становятся двумя основными увлечениями Набокова. Незадолго до революции на собственные деньги Набоков издаёт сборник своих стихов.

 

Революция 1917 года заставила Набоковых перебраться в Крым, а затем, в 1919-м, эмигрировать из России. Некоторые из семейных драгоценностей удалось вывезти с собой, и на эти деньги семья Набоковых жила в Берлине, в то время как Владимир получал образование в Кембридже, где он продолжает писать русские стихи и переводит на русский язык «Алису в стране Чудес» Л. Кэррола.

С 1922-го года Набоков становится частью русской диаспоры в Берлине, зарабатывая на жизнь уроками английского языка. В берлинских газетах и издательствах, организованных русскими эмигрантами, печатаются рассказы Набокова. В 1927-м году Набоков женится на Вере Слоним и завершает свой первый роман — «Машенька». После чего до 1937-го года создаёт 8 романов на русском языке, непрерывно усложняя свой авторский стиль и всё более смело экспериментируя с формой. Романы Набокова, не печатавшиеся в Советской России, имели успех у западной эмиграции, и ныне считаются шедеврами русской литературы (особ. «Защита Лужина», «Дар», «Приглашение на казнь»).

Приход NSDAP к власти в Германии в конце 30-х годов положил конец русской диаспоре в Берлине. Жизнь Набокова с женой-еврейкой в Германии стала невозможной, и семья Набоковых переезжает в Париж, а с началом Второй мировой войны эмигрирует в США. С исчезновением русской диаспоры в Европе Набоков окончательно потерял своего русскоязычного читателя, и единственной возможностью продолжить творчество был переход на английский язык. Свой первый роман на английском языке («Подлинная жизнь Себастьяна Найта») Набоков пишет ещё в Европе, незадолго до отъезда в США, с 1937-го года и до конца своих дней Набоков не написал на русском языке ни одного романа (если не считать автобиографию «Другие берега» и авторский перевод «Лолиты» на русский язык).

В Америке с 1940-го до 1958-го года Набоков зарабатывает на жизнь чтением лекций по русской и мировой литературе в американских университетах. Его первые англоязычные романы («Подлинная жизнь Себастьяна Найта», «Bend Sinister», «Пнин»), несмотря на свои художественные достоинства, не имели коммерческого успеха. В этот период Набоков близко сходится с Э. Уилсоном и другими литературоведами, продолжает профессионально заниматься энтомологией. Путешествуя во время отпусков по Соединённым Штатам, Набоков работает над романом «Лолита», тема которого (история педофила, испытывающего влечение к маленьким девочкам) была немыслимой для своего времени, вследствие чего даже на публикацию романа у писателя оставалось мало надежд. Однако роман был опубликован (сначала в Европе, затем в Америке) и быстро принёс его автору мировую славу и финансовое благосостояние.

Набоков вернулся в Европу и с 1960 жил в Монтрё, Швейцария, где создал свои последние романы, наиболее известные из которых — «Бледное пламя» и «Ада». Он скончался в 1977 году.

 

Круг интересов Набокова был необычно разносторонен. Он внес значительный вклад в лепидоптерологию (раздел энтомологии, фокусирующийся на чешуекрылых), преподавал русскую и мировую литературу и издал несколько курсов литературоведческих лекций, создал переводы «Евгения Онегина» и «Слова о полку Игореве» на английский язык, серьезно увлекался шахматами: был достаточно сильным практическим игроком и опубликовал ряд интересных шахматных задач.

Набоков говорил о себе: «Я американский писатель, рожденный в России, получивший образование в Англии, где я изучал французскую литературу перед тем, как на пятнадцать лет переселиться в Германию. …Моя голова разговаривает по-английски, мое сердце — по-русски, и мое ухо — по-французски».

Следите за обновлениями сайта в нашем Telegram-канале