О духовном и административном
Дмитрий Соколов-Митрич поднял ряд тем, которые еще предстоит додумать и осмыслить церковным людям. Их много, они обширны и потому всего, что сказано в статье, я сейчас не коснусь, но несколько вопросов все же хотел бы прокомментировать.
Наверное, больше всего в статье меня задела тема роста антицерковных и антиклерикальных настроений. Я, конечно, не готов говорить об этом с точки зрения социологии, но то, что такие тенденции в принципе есть, — для меня несомненно. При этом речь, действительно, идет уже не только о настроениях либеральной интеллигенции или узкой группы чиновников. Недовольство, порожденное теневыми сторонами церковного бытия, крепнет в самых разных слоях общества, в том числе и среди самих верующих. Поэтому, как бы мы ни обижались на Соколова-Митрича за его текст, еще раз надо сказать спасибо ему за то, что он прямо заявил о «наклонившейся плоскости» отношения к Церкви в современной России. Ведь делать вид, что проблемы антиклерикализма не существует, — все равно, что петь «Все хорошо, прекрасная маркиза…», и дальше по тексту известных куплетов.
Однако мне трудно согласиться с тезисами Соколова-Митрича, когда он пытается искать причину происходящего в нынешних церковных реформах. Я как человек, вовсе не причастный к какой-либо церковно-административной деятельности, более того, всегда бежавший от подобного рода работы, могу претендовать здесь на некоторую объективность. Так вот, по-моему, в нашумевшей статье все оказалось уж слишком черно-белым и оттого не совсем корректным. Особенно это касается излишней романтизации провинциального церковного бытия, которое якобы пытаются сегодня разрушить.
Проблема на самом деле не в реформах, а в том, что заставило церковную иерархию пойти на эти заведомо опасные и непопулярные меры. Будь у нас все хорошо на уровне приходов, монастырей и епархий — кому бы понадобилось что-то преобразовывать? Ведь не секрет (хотя в статье Соколова-Митрича эта тема почти выпала из виду), что кадровый состав духовенства и монашества, уровень их образования отнюдь не всегда соответствуют вызовам эпохи. А уж хозяйственная жизнь приходов и вовсе, мягко говоря, проблемна. В минувшие годы управление земной жизнью нашей Церкви было в основном контролируемо в лучшем случае на епархиальном уровне, а результат — изрядная ее запутанность и непрозрачность. Так что я глубоко убежден: попытки изменить ситуацию конкретно в этой, «прикладной и приземленной» сфере крайне необходимы. Наш Патриарх взял на себя эту нелегкую задачу, ибо разгребать последствия накопившихся ошибок — это неблагодарный труд, который любому руководителю не добавит ни популярности, ни других бонусов.
Другое дело, что от начавшихся реформ хотелось бы получить в итоге не только рост нагрузки на церковный структуры. По идее, они должны принести клирикам и вообще церковным труженикам больше стабильности. Если будет понижена их зависимость от личных отношений с благочинным, епископом — станет проще выполнять свои обязанности, которые для всех понятны и четки. Не придется подстраиваться под характер вышестоящего лица, человек будет знать, что он защищен и ему никто не предъявит безосновательных претензий. Если мы ко всему этому придем, это будет большое благо. Но без реформ этого не добиться, и случаи злоупотреблений, которые так активно обличает Соколов-Митрич, меньше не станет, они будут лишь разрастаться.
Точно знаю: не так уж велик рост бумажной нагрузки в Церкви по сравнению с аналогичным ростом в государстве. Каждый настоятель хорошо знает, что налоговая, социальная, юридическая отчетность требует на порядок больше сил и времени, чем все запросы по церковной линии. Именно это требует труда на приходе квалифицированного бухгалтера, а порой и юриста, а вовсе не запросы из Патриархии.
К слову, позитивные тенденции есть уже и сейчас. За последние годы стиль и характер общения во многих церковных институциях заметно изменились в лучшую сторону. Управление делами Московской Патриархии, Отдел внешних церковных связей, Синодальный информационный, Отдел по взаимодействию Церкви и общества — все это серьезные учреждения, в которых ты знаешь, с кем и на какую тему можно поговорить, и где тебя не станут футболить от одного к другому. Это места, где ты не как во время оно сидишь в бесконечной очереди к двум людям, поскольку на них сошлись все стрелки, в ожидании, что когда-то и ты к ним попадешь и твой вопрос будет решен. Может быть, не все это пока чувствуют вдали от Москвы, но несомненно, с точки зрения адекватности работа высшего церковного управления даже за этот короткий период нового патриаршества изменилась к лучшему.
И, наконец, главное. О духовности, которую якобы «задвигают» всеми этими бесконечными административно-хозяйственными вопросами. Один из серьезных упреков, который предъявляет автор статьи, — обвинение современной Церкви в излишней рационалистичности и функциональности, которая якобы проявляется в попытках по-новому организовать повседневную церковную жизнь. Предполагается, что занимаясь вопросами административными, священноначалие уходит от духовных проблем. Но лично мне кажется, что внимание к всевозможным приземленным «оргвопросам»заслуживает не упрека, а похвалы. Очень хорошо, что люди, осуществляющие высшее церковное управление, занимаются административными проблемами и не вторгаются в ту деликатную, относящуюся больше к невидимой стороне Церкви, часть ее бытия, где речь идет о стяжании Духа Святаго, о духовничестве, святости и о том, что является сутью христианства. Дело в том, что как раз в этой внутренней, духовной стороне жизни реформы невозможны — все их попытки оборачивались болезненными последствиями. Перестроить духовную жизнь Церкви приказами из Патриархии невозможно, а вот сделать так, чтобы приходы нормально функционировали и все земные институты Церкви помогали, а не вредили духовной жизни человека своими повседневными действиями, — это как раз под силу церковным администраторам, без которых земная жизнь Церкви невозможна. Просто и оппонентам этих реформ важно понять: происходят они не вместо подлинной христианской жизни, а ради нее.
